Порт

В десятке миль от Аркхэма я влез

На скальную гряду вдоль Бойнтон-Бич,

Спеша долины Инсмута достичь,

Пока закат не обагрил небес.

На синей глади — зыбок и белес -

Маячил парус. Не могу постичь,

Чем он так ужаснул меня, что клич

В моих устах остался без словес.

Я вспомнил древний инсмутский девиз:

amp;lt;Уходим в море! amp;gt;, и последний луч

Озолотил громады сонных круч,

Откуда столько раз глядел я вниз.

Вдали простерся город — море крыш.

Но странно — в нем царили мрак и тишь.

9. Двор

Я помнил этот город с давних пор -

Рассадник скверны, где безродный сброд

Колотит в гонги и молитвы шлет

Чужим богам из чрева смрадных нор.

Колдобин сторонясь и нечистот,

Меж стен гнилых я крался, словно вор.

Потом свернул в какой-то темный двор,

Надеясь, что застану в нем народ.

Но двор был пуст, и проклял я тот час,

Когда нашел дорогу в эту глушь.

Вдруг двадцать окон осветилось враз,

И в них замельтешили — что за чушь! -

Танцующие толпы мертвецов.

Все, как один, без рук и без голов!

10. Голубятники

Мы шли через трущобы. Грех, как гной,

Коробил кладку стен, и сотни лиц

Перекликались взмахами ресниц

С нездешними Творцом и Сатаной.

Кругом пылало множество огней,

Повсюду колотили в барабан,

И с плоских крыш отряды горожан

Пускали в небо черных голубей.

Я знал, что те огни чреваты злом,

А птицы улетают за Предел,

Но с чем они вернутся под крылом,

О том я даже думать не хотел.

И каждый испытал священный страх,

Взглянув на то, что было в их когтях.

11. Колодец

Сет Этвуд в свои восемьдесят лет

Затеял рыть колодец у ворот.

На пару с юным Эбом старый Сет

Трудился дни и ночи напролет.

Мы думали — одумается дед,

Но вышло все как раз наоборот:

Эб тронулся, а Сет дал задний ход

И сам себя отправил на тот свет.

Как только был закопан дедов гроб,

Мы бросились к колодцу — злу вине -

Но в нем нашли лишь ряд железных скоб,

Терявшийся в зловещей глубине.

И скольверевка ни была б длинна,

До дна не доставала ни одна!

12. Наследник

Кто шел в Зоар, выслушивал совет:

Не пользоваться бригсхильской тропой,

Где Душка Боткине, вздернутый толпой,

Оставил по себе кошмарный след.

Отправившись туда, я увидал

Плющом увитый домик под горой

И вздрогнул — он смотрелся как жилой,

Хотя и сотни лет пропустовал.

Пока я наблюдал, как меркнет день,

Из верхнего окна донесся вой.

Я поднял взор — в окне мелькнула тень -

И я помчался прочь, едва живой.

Будь проклят этот дом с его жильцом -

Животным с человеческим лицом!

13. Гесперия

Заря, в морозной дымке пламенея

Над шпилями и скатами строений,

В страну заветных грез и настроений

Зовет меня, и я слежу, бледнея,

За тем, как облака — то каменея,

То истончаясь в череде вращении -

Претерпевают сотни превращений,

Одно другого краше и чуднее.

Гесперия — страна зари вечерней.

Там Время начинает свой отсчет,

Туда от века избранных влечет

Из дольних сфер, что созданы для черни.

Влечет неудержимо, но увы! -

Туда не попадем ни я, ни вы.

14. Звездовей

В известный час скупых осенних дней,

Когда в окне затеплится свеча,

По улицам, сухие листья мча,

Гуляет звездный ветер — звездовей.

Печной дымок, послушный лишь ему,

Творит за пируэтом пируэт -

Он вторит траекториям планет,

А с юга Фомальгаут сверлит тьму.

В такую ночь поэты узнают

Немало тайн о югготских грибах

И о цветах, что в сказочных садах

На континентах Нитона растут.

Но все, что в этот час приснится им,

Уже к утру развеется как дым!

15. Антарктос

В глубоком сне поведала мне птица

Про черный конус, что стоит во льдах

Один как перст — над ним пурга глумится,

На нем лежит тысячелетий прах.

Непризнанный ваятель мирозданья,

Он жадно и бессвязно бормотал

Какие-то смешные предсказанья

И сонм крылатых бестий заклинал.

В его когтях надрывно голосила

Бесформенная флейта в три дыры -

Не верилось, что в звуках этих сила

Которой покоряются миры.

Я есмь Его Глашатай, — дух съязвил

И Божеству затрещину влепил.

23. Мираж

Не знаю, есть ли он на самом деле,

И где — на небесах иль на земле -

Тот край, которым грежу с колыбели,

Седых столетий тонущий во мгле.

Закрыв глаза, я вижу цитадели,

И ленты рек, и церковь на скале,

И переливы горней акварели,

Точь-в-точь как на закате в феврале.

Я вижу заболоченные дали,

Слежу за тенью птичьего крыла

И слышу звон, исполненный печали,

Со стороны старинного села.

Но где тот чародей, что скажет мне,

Когда я был — иль буду — в той стране?

24. Канал

В одном из снов я посетил район,

Где вдоль домов, ограбленных нуждой,

Тянулся ров, заполненный водой,

Густой, как кровь, и черной, как гудрон.

От вялых струй дух тлена исходил,

Стесняя грудь предчувствием беды,

И лунный свет сочился на ряды

Пустых жилищ с осанкою могил.

Ни стук шагов, ни скрип оконных рам

Не нарушали мрачной тишины -

Был слышен только мерный плеск волны,

Уныло льнущей к мертвым берегам.

С тех пор, как мне приснился этот сон,

Меня терзает мысль: не явь ли он?

25. Сен-Тоуд

Сен-Тоудского звона берегись! -

Услышал я, ныряя в тупики

И переулки к югу от реки,

Где легионы призраков вились.

Кричал одетый в рубище старик,

Который в тот же миг убрался прочь,

А я направил шаг в глухую ночь,

Не ведая, что значил этот крик.

Я шел навстречу тайне и дрожал,

Как вдруг (я было принял их за бред)

Еще два старца каркнули мне вслед:

Когда пробьет Сен-Тоуд — ты пропал!

Не выдержав, я бросился назад,

И все же он настиг меня — набат!

26. Знакомцы

Селянин Джон Уэтли жил один

Примерно в миле вверх от городка.

Народ его держал за чудака,

И, правду говоря, не без причин.

Он сутками не слазил с чердака,

Где рылся в книгах в поисках глубин;

Лицо его покрыла сеть морщин,

В глазах сквозила смертная тоска.

Когда дошло до воя по ночам,

О Джоне сообщили в желтый дом;

Из Эйлсбери пришли за ним втроем,

Но в страхе воротились. Их очам

Предстали два крылатых существа

И фермер, обращавший к ним слова.

27. Маяк

Над Ленгом, где скалистые вершины

Штурмуют неприступный небосвод,

С приходом ночи зарево встает,

Вселяя ужас в жителей долины.

Легенда намекает на маяк,

Где в скорбном одиночестве тоскует

И с Хаосом о вечности толкует

Последний из Древнейших, миру враг.

Лицо его закрыто желтой маской,

Чьи шелковые складки выдают

Черты столь фантастичные, что люд

Издревле говорит о них с опаской,

Веками поминая смельчака,

Который не вернулся с маяка.

28. Предвестники

Есть ряд вещей, рождающих во мне

Такое чувство, будто бы вот-вот

Одно из тех чудес произойдет,

Которые бывают лишь во сне:

Нагрянет ли незваное извне,

Иль сам я попаду в круговорот

Безумных авантюр, пиров, охот

В уже не существующей стране?

Среди таких вещей — холмы, зарницы,

Глухие села, шпили городов,

Закаты, южный ветер, шум садов,

Морской прибой, старинных книг страницы.

В их дивных чарах — жизни оправданье,

Но кто прочтет их тайное посланье?

29. Ностальгия

Один раз в год над морем раздается

Призывный клич и гомон птичьих стай,

По осени спешащих в дальний край,

Откуда их пернатый род ведется.

Узнав о нем из грез, они томятся

По рощам, где над лентами аллей

Сплелись густые ветви тополей,

Где все усеял яркий цвет акаций.

Они полны надежды, что вот-вот

Покажется высоких башен ряд,

Но, видя впереди лишь версты вод,

Из года в год ни с чем летят назад.